Утренняя зарядка

Некоторое время назад с одним, дорогим моему сердцу человеком, коих у меня осталось меньше, чем пальцев на двух руках, совершенно спонтанно говорили об особенных прелестях утреннего секса. В такие моменты моя память всегда услужливо возвращает меня к воспоминаниям, бережно скрытым от чужого взгляда.

Каждое утро было по-своему особенным. Первое киевское утро было сдобрено полуночными бдениями на кухне за бутылкой вина, неспешным разговором, просмотром детских фотографий, прикосновениями рук в тот самый момент, когда за стеной муж моей собеседницы, не проявляя ни малейшего интереса к нечаянному гостю, приглашенному переночевать, проходил очередною компьютерную игру, а потому утро было немного похмельным, с привкусом чужой зубной пасты и томительным ожиданием сухого супружеского поцелуя, ознаменующего уход мужа на работу. Пронизанные апельсиновыми лучами восходящего утреннего солнца мы жадно срывали друг с друга одежду. Из солидной преподавательницы университета в строгой юбке-карандаш, белоснежной блузе и с собранными в конский хвост волосами, моя пассия превратилась в растрепанную озорную девчонку с задранной до поясницы юбкой, распахнутой блузой, выпустившей наконец-то на свободу ее шикарную грудь, и спешно стянутыми трусиками, почти сразу же перекочевавшими в ее рот. Я даже не взялся бы утверждать, кто был активнее в нашем утреннем прелюбодеянии посреди залитой солнцем комнаты - она, когда насаживалась на мой член, или я, когда ухватив ее за бедра, делал то же самое. Несмотря на спонтанность, кажется, она ждала этого не меньше меня, а потому все было так горячо и мокро, что комната вмиг заполнилась ее ароматами и сладким хлюпаньем, которое я так люблю. Это длилось всего минут пятнадцать, потому что зашкаливающий адреналин и нежелание опаздывать на работу сделали свое дело. Я бережно вытер сперму с попки ее же трусиками, мы поправили одежду и вышли из квартиры. И на остановке транспорта наш поцелуй, несмотря на ее легкие опасения быть увиденной знакомыми, был настоящим, страстным и горячим.

Мое второе киевское утро было нежным. Мы оказались у меня дома, в небольшой комнатке, с бутылкой шампанского - есть особый шарм в том, чтобы пить его по утрам, так мне тогда казалось. Мы были совершенно одни, наши руки уже изучили все потаенные уголки наших тел, но мы не снимали одежды. Эти ласки длились, наверное, больше часа. В конце-концов я усадил ее верхом, стащив с нее трусики. моя гостья краснела и дышала отрывисто и тяжело. Я не торопился, зная как долго мы ждали этого утра, и медленно, буквально миллиметр за миллиметром вошел в нее. Кажется, в эти мгновения она совсем не дышала, только закрыла глаза и закусила губу так, что та побелела. Когда же ее попка коснулась моего лобка, она с усилием втянула воздух, будто училась дышать заново. Мне кажется, что она боялась сделать неверное движение, приноравливаясь ко мне внутри себя, прислушиваясь к новым ощущениям, изучая возможности того положения, в котором мы оказались. Она стала медленно двигаться вверх и вниз, сначала осторожно, будто покачиваясь, потому быстрее, вверх и вниз, на ее лице была такая триумфальная улыбка, будто она взобралась на Эверест и теперь весь мир был у ее ног. Я обхватил ее ягодицы, приподнял так, что только кончик головки члена остался внутри, и стал медленно опускать обратно. Это движение мы повторили бесконечное количество раз, пока она не стала ерзать на моем члене и снова не перехватила инициативу, оседлав меня, зажав бедрами. Когда я коснулся пальцами ее ануса, она вздрогнула, напряглась. Я ласкал его пальцем, от чего член мой напрягся еще больше. Она почувствовала это и на лице ее отразилось удивление, сменившееся улыбкой. Кончик моего пальца скользнул внутрь. Она, не прекращая движения, отбросила мою руку. Я снова вернулся к поглаживаниям и предпринял еще одну попытку с тем же результатом, вот только мой палец пробыл в ее попке в этот раз дольше. На ее щеках играл румянец. Мы остановились. Она наклонилась ко мне и прошептала в самое ухо: "я так никогда не делала, это же неправильно и стыдно... пожалуйста, верни его обратно". Как сейчас я помню, что ее волосы пахли ромашкой. Я возобновил движения бедрами, она вскрикивая подпрыгивала на мне, между нами было так влажно, что я просто запустил руку ей между ног, а после, ухватив ее за ягодицы, вошел пальцем в ее попку почти до половины. И одновременно с этим она вскрикнула, задрожала, замерла и упала мне на грудь, залив мое лицо водопадом пахнущих ромашкой волос. Мы лежали так до тех пор, пока член не стал совсем мягким и не выскользнул из нее. А мой палец так и остался внутри. Мы лежали рядом, она с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. А я думал о том насколько волшебны вот такие моменты ломающихся стереотипов, мешающих нашему собственному удовольствию.

Третье, таллиннское утро было более решительным, потому что было не таким уж и давним. Вечером я был настоящим джентельменом и не позволил себе ничего лишнего, не смотря на то, что моя дама осталась ночевать в моем номере и даже спала рядом со мной, оставив из одежды лишь майку и трусики. Утром я нырнул под одеяло и просто отодвинув трусики в сторону стал целовать ее между ног. Моя дама притворно изобразила удивление и даже отпустила комментарий на тему, того, что сегодня я значительно активнее вчерашнего вечера, а после речь ее стала бессвязной и она предпочла сосредоточиться на другом более интересном занятии, потому что мой язык уже не просто рисовал на ее лобке причудливые узоры, а вполне себе бесцеремонно нырял внутрь ее киски. Я положил ее ноги себе на плечи, приподнял ее попку от постели и целовал ее со всей возможной нежностью, которая накопилась не только со вчерашнего вечера нашей первой живой встречи, но и за годы нашего общения в сети. Она всхлипывала и постанывала. Моя язык побывал в ее попке и киске, она вздрагивала, но, боясь спугнуть новые ощущения, признанием, наслаждалась. Кровать в моем номере стояла на возвышении у одной из стеклянных стен, которых в студио было три. Не меняя ее позы, я скользнул членом в ее киску, мокрую от моей слюны и ее соков. За моей спиной открывался вид на дорогу, уходящую к спальным районам Таллинна, а сбоку от нас - на порт, куда приходят паромы до Хельсинки. Кажется, там были какие-то рабочие-строители, но нас это совершенно не волновало. Это было великолепно - заниматься сексом с человеком, который так дорог тебе, в которого ты влюблен черт знает сколько лет, зная, что любой, идущий сейчас по улице, увидит вас просто задрав голову вверх. Мы приняли утренний душ и пошли гулять по замерзшей кромке Финского залива, кормить лебедей и глазеть на отплывающие паромы. Она попросила меня не спешить, потому что ей немного тяжело идти, ведь она не привыкла еще к, как она выразилась, габаритам. Я сделал вид, что засмущался, поцеловал ее и пообещал, что как только мы вернемся домой, я поцелую и все пройдет. Она задорно засмеялась.

Утренний секс прекрасен. Но по правде сказать, дневной, вечерний или ночной ничуть не хуже. И с полной уверенностью я могу сказать, что важно не время суток и даже не место, каким бы романтичным или наоборот оно ни было. Важен человек, с которым ты здесь и сейчас. Именно поэтому с дорогим мне человеком я помню подробности ни одного и ни трех раз. Я помню их все.